" Музыку? Да. Но это… я думал, с кем то плохо или кошка застряла в трубе (с)Tottenham Court Road
Артур Конан Дойл. "Картонная коробка"

( Collapse )
В другой раз, отвечая на банальный вопрос журналиста о том, как он приобрел столь выразительный хриплый голос, Ливанов поведал замечательную историю:"– Чудаки никогда не переводились на свете. Чудаками в самом высоком смысле этого слова я бы назвал Василия Шукшина, Владимира Высоцкого, Людмилу Гурченко. Если считать чудачеством бескорыстие и бесконечную преданность своему делу..."
В бытность мою редактором журнала о бодибилдинге я водил знакомство с Игорем Филипповичем Петрухиным, одним из советских культуристов 60-х, артистом цирка, силовым жонглером и дрессировщиком. В середине 90-х годов, расставшись с цирковой ареной, Петрухин вернулся в бодибилдинг в качестве спортивного журналиста и ведущего соревнований. В одном из интервью Игорь Филиппович рассказал интереснейший эпизод:"– Этот голос - мой хлеб. Ведь на улице меня никто не узнает, а стоит произнести одну фразу и - все... Однажды мы ехали из Питера с Володей Высоцким от нашего общего друга (имеется в виду Кирилл Ласкари, балетмейстер, сводный брат Андрея Миронова - Д.Д.), курили в тамбуре и очень бурно дискутировали по поводу детской литературы. Володя задумал детскую книгу в стихах, а у меня уже был "сказочный" писательский опыт плюс работа в мультипликации... Вдруг блондиночка проводница высунулась. Володя ей раздраженно: "Ну чего тебе?" А она и говорит: "В жизни двух таких голосов не слыхала!"
("Совершенно секретно". 1998. № 11. С. 10)
"Именно так у меня вышло с Василием Ливановым, замечательным нашим артистом. Тренировались мы тогда в Лужниках, в «грелках», где зимой переодевались и грелись конькобежцы. В культуризме я тогда уже имел успехи и известность, так что для начинающего Ливанова был фигурой: вот и разговорились, с тех пор и ходим друзьями.Через него я единственных раз увидел Высоцкого, в тогдашнем Ленинграде, где я гастролировал с цирком, а Ливанов снимался в роли Шерлока Холмса. Был там у Василия день рождения, и небольшой компанией отправились мы в ресторан, позже подошел и Высоцкий. Это было незадолго до его смерти, выглядел он очень плохо. Но пришел. Он очень нежно относился к Василию.
И тут такая история. Есть у Васи премилая слабость: в легком подпитии он готов часами читать стихи, и читает замечательно. Вот и тут... А неподалеку сидело несколько кавказцев, им не понравилось. Вызвали они администраторшу, и явилась дама типичного такого совкового вида и манер: с «халой» на голове и визгливым голосом. Вася замолк, но ненадолго. И тогда к нашему столику подошли двое кавказцев и довольно бесцеремонно сделали замечание. И сразу мертвая тишина, я как-то не сразу сориентировался, и вдруг вижу лицо Высоцкого: он медленно повернулся к ним и пристально оглядел, и, знаете, стало страшно: этот немигающий, тяжелый взгляд, эти желваки на измученном, сером лице... Одним словом, те попятились, правильно все поняв, а потом прислали нам ящик шампанского и свои извинения. Хотя я не уверен, что они узнали Высоцкого, тут дело было в другом". (журнал "Спортивная жизнь России" № 10-11, 1998)